Статья: Запорожец рассказывает реальную историю взрыва на линкоре "Новороссийск"

Запорожец Николай Березняк вспоминает о взрыве на линкоре "Новороссийск", который ему удалось пережить

События, о которых пойдет здесь речь, произошли 53 года назад. Но даже через столько лет, несмотря на многочисленные публикации в СМИ, мы до сих пор знаем ничтожно мало об одной из самых загадочных катастроф ХХ века, повлекшей за собой многочисленные жертвы.
 

Обстоятельства взрыва, который произошел ночью 29 октября 1955 года в бухте Севастополя на самом мощном советском корабле – единственном потенциальном морском надводном носителе атомного оружия – линкоре "Новороссийск", более полувека окутаны густой завесой тайны. Версий много, но так и нет однозначного ответа на вопрос: "Почему затонула самая крупная боевая единица советского военного флота?"

В 1999 году газета "Факты" утверждала, что в Украине на то время проживали сто моряков с линкора "Новороссийск".

Один из них – запорожец Николай Березняк, о котором в справке Центрального военно-морского архива Министерства обороны РФ дается следующая информация:

"Согласно данным учетно-послужной карточки ф.4, Березняк Николай Михайлович, 1934 года рождения, призванный Камышевахским РВК Запорожской области, с 10 ноября 1954 года по июль 1958 года проходил службу в частях Черноморского флота, из них с 10 сентября 1955 года по 29 октября 1955 года – на линкоре "Новороссийск". 29 июля 1958 года уволен в запас и направлен в Камышевахский РВК Запорожской области".

Остается только удивляться, что этот человек, живущий в Запорожье вот уже 50 лет, раньше не попал в поле зрения запорожских журналистов.

– Николай Михайлович, а почему вы сами не попробовали проявить инициативу и...

– И что?! Прийти в редакцию газеты и сказать: "Напишите обо мне, потому что я был на "Новороссийске"?! Я, кстати, никогда не делал из этого факта своей биографии какой-то тайны, хотя и не афишировал. Знали родственники, друзья, сотрудники по работе...

В печати о взрыве на линкоре до 90-х годов практически никакой информации не было. Тема-то была запретной. Да что там говорить о прессе! В 1975 году я был в Севастополе и задал экскурсоводу "провокационный" вопрос, знает ли он что-либо о "Новороссийске". В ответ услышал: "Да, знаю, но нам запрещено о нем рассказывать". Такое вот времечко было...
 

– Ну сейчас, слава Богу, время другое. Та давняя подписка о неразглашении, которую вы давали в 1955 году, утратила силу, и, пожалуй, просто необходимо вспомнить о тех далеких трагических событиях. Как вы попали на Черноморский флот?

– Вот видите якорь на руке? (показывает татуировку). Я родился в Новоивановке Камышевахского (теперь Ореховского) района. Даже и от Днепра далековато, не говоря уже о море. А еще с детства мечтал связать свою жизнь с водой. Вот этот самый якорь на руке вытатуировал старшеклассник нашей школы (конечно, по моей просьбе) еще когда мне было 12 лет! Я даже собирался поступать в Запорожское речное училище. Но родители все же убедили закончить среднюю школу.

В 1954 году проходил комиссию в военкомате. Там посмотрели, что в школе занимался спортом, был комсоргом, характеристика и аттестат хорошие, да и физические данные неплохие, вот и спросили: "Где хочешь служить?" Ответ был однозначный: "Только на море!" Так и попал в Севастополь. В "учебке" пробыл девять месяцев, получил специальность "машинист-турбинист БЧ-5". В начале сентября 1955-го был направлен для дальнейшего прохождения службы на линкор "Новороссийск". Это было пределом мечтаний большинства молодых моряков – служить на флагманском корабле черноморской эскадры!

– Как же встретили "старики" прибывшее пополнение?

– Нормально. Они и знакомили нас, молодых, с машинным отделением и самим кораблем, ведь необходимо было досконально знать весь линкор. А "дедовщины" не было, это я могу утверждать. Хоть и пробыл я на "Новороссийске" полтора месяца, но за это время линкор выходил в море на отработку стрельб, а также по учебной боевой тревоге.

28 октября 1955 года после учебных стрельб линкор ближе к вечеру возвратился в Северную Севастопольскую бухту. Рядом с нашим линкором стояли еще несколько крейсеров эскадры. До берега было метров 300-400. К полуночи на корабле все, кроме вахтенных и дежурных, разошлись по кубрикам и каютам. А в 1 час 30 минут прогремел взрыв в правой носовой части. Сразу же погасло освещение и отключилась сигнализация. Уже позже я узнал, что в громадную, до 170 метров, пробоину в днище с правого борта хлынула вода, а в кубриках она вовсю хозяйничала уже через 10 минут. Нам поступила команда задраить кубрики и выйти на верхнюю палубу.

– Николай Михайлович, может, вспомните, что чувствовали в те минуты?

– Пожалуй, мы до конца не осознавали той смертельной опасности, которая нависла над нами и кораблем. Надеялись на благополучный исход. Поэтому чувства животного страха у большинства моряков не было, иначе жертв было бы значительно больше. Еще помню, что вахтенного, который стоял у гюйса (гюйс – флаг, который поднимают на носу военных кораблей первого и второго рангов во время стоянки на якоре. – А.Г.), отбросило взрывной волной за борт. Мы опустили шлюпку, чтобы поднять его на линкор. А ведь могли на той шлюпке с раненым вахтенным плыть подальше от корабля, добираться в госпиталь, и никто бы не упрекнул, ведь, так сказать, спасали жизнь товарища...

А вода прибывала, и линкор продолжал крениться вначале на правый, а потом на левый борт. Стало ясно, что еще немного – и будет поздно. Матросы начали прыгать за борт. Я прыгнул буквально в последний момент, но успел отплыть от корабля настолько, что не попал в образовавшуюся воронку водоворота. Спасло и то, что ботинки были не зашнурованы, и уже в воде я сбросил их с ног... (Пауза).
 

– Вы восстанавливаете в памяти те события?

– Я их никогда и не забывал. Но вот сейчас вдруг ощутил холод по телу, потому что вспомнил, как один из утопающих схватил меня за ворот и стал тащить за собой под воду. Даже не скажу точно, то ли я от него оторвался, то ли он все же отпустил меня...

– А много людей было в воде?

– "Много" – это не то слово. Было месиво моряков, одетых в бушлаты. Они барахтались, хватались друг за друга и шли на дно...

– Но вы сами говорили, что рядом с "Новороссийском" стояли еще несколько крейсеров. Оттуда ведь пытались помочь?

– Да, с тех кораблей были посланы баркасы, катера и другие плавсредства. Они подбирали и тех, кто умел плавать, и тех, кто из последних сил держался на воде. Я же сам подплыл к баркасу, и меня втащили на палубу. (Вспомнил, что тогда даже не ощутил, что вода холодная. А ведь был конец октября...).

Где-то минут через 30-40 отдышался, стал отходить, потом начал помогать матросам вытаскивать людей из воды. Рассказываю вам это и понимаю, что ситуация для улыбки неподходящая, но не могу забыть, как намучились здорово, пока втроем(!) еле втащили на баркас далеко не худенького офицера. У него, бедного, аж брюки лопнули по швам. Но главное, что спасли человека и, к счастью, не одного.

Потом был госпиталь, провалялся там дней 7-8. Товарищи по палате рассказывали, что когда корабль перевернулся, внутри оставались живые. Их спасла так называемая кислородная "подушка". Пленники "Новороссийска" стучали по металлической поверхности. Спасатели, услышав стук, вырезали в металле отверстие и вытащили моряков.

Точно не помню, но их как будто было трое. Этих ребят с кессонной болезнью (болезненное состояние, возникающее у человека вследствие повышенного атмосферного давления с последующим быстрым его снижением. – А.Г.) поместили в наш госпиталь. Правда, я их не видел. А мысли в те дни были о ребятах нашего кубрика. Надеялся на чудо, но понимал, что если и спаслись, то не все...

– Николай Михайлович, вам, наверное, пришлось участвовать в процедуре опознания утонувших?

– Когда начала работать комиссия по расследованию причин аварии на линкоре, меня, как и других, оставшихся в живых, послали опознавать сослуживцев. Тела погибших находились в переоборудованных складских помещениях.

И врагу не пожелаешь такого: идешь вдоль длинных рядов с телами утонувших или погибших от взрыва и пристально всматриваешься в их лица, пытаясь узнать своих товарищей... Они мне потом и через годы снились... А опознал я только одного машиниста из нашего кубрика. Фамилия у него была такая, что я до сих пор не забыл, – Длябога...

Хоронили моряков на Центральном городском и на Братском кладбищах в Севастополе. Родственников на похороны не пускали. Им только извещали, что их сын (или муж) "геройски погиб на боевом посту..." Запретили и нам в письмах домой сообщать о случившемся. Цензура за этим следила строго.

– А что было дальше?

– После госпиталя снова комиссия. Спросили: "Где хочешь продолжать службу?" Я ответил: "По специальности". Так вот с ноябре 1955-го по июль 1958 года и служил на крейсере "Куйбышев". Однажды в Севастополе случайно встретил своего младшего брата Владимира. Оказывается, он тоже попал сюда служить, а я об этом даже и не знал. Вот ведь как в жизни бывает!

Я ходил к начальству, просил, чтобы Владимира направили на "Куйбышев". Просьбу удовлетворили, и мы два года прослужили вместе. Да, на крейсере были еще три машиниста-турбиниста с "Новороссийска" – Рогозный, Калинский и его двоюродный брат Полищук. (Их имена, к сожалению, уже не помню). Ну, а в июле 1958-го демобилизовался.
 

– Как же сложилась ваша жизнь на "гражданке", Николай Михайлович?

– Это, наверное, только в книжках пятьдесят последующих лет можно уместить в нескольких предложениях. А в жизни... Всякое бывало! Окончил Днепропетровский сельхозинститут по специальности "бухгалтерский учет в сельскохозяйственных предприятиях", затем – педагогический факультет сельскохозяйственной академии в Киеве (кстати, с отличием). Работал бухгалтером, преподавателем в сельскохозяйственном техникуме в Орехове, главным бухгалтером в различных управлениях и трестах.

А еще – вырастил дочерей Ирину и Татьяну, обе работают сейчас в торговле. Горжусь тем, что они такие замечательные дочери, жены и матери. У них хорошие мужья – Виктор и Сергей. Уже и внуки, Виталий, Люда и Ваня, выросли, стали самостоятельными людьми. В общем, считаю, что жизнь прожил не напрасно. Правда, с годами чуть ли не постоянно мучит бессонница. Тогда часами перебираю свою жизнь и, знаете, так часто мыслями возвращаюсь в ту октябрьскую ночь на "Новороссийске"...

– Ну вот, Николай Михайлович! Я ведь специально перевел разговор на тему, не связанную с трагедией на линкоре, понимая, что разбередил вам душу, а вы сами возвратились к той "больной" теме. В таком случае (вы уж извините!) и мой последний вопрос будет связан с "Новороссийском". Существует несколько версий случившегося. Какая из них, на ваш взгляд, наиболее правдоподобная?

– Много статей написано за последние лет десять о взрыве на линкоре, но наиболее часто встречается версия о том, что это был террористический акт итальянских подводных диверсантов, выполнивших приказ своего командования, которое не могло смириться с мыслью, что корабль теперь принадлежит бывшим врагам. Думаю, так оно и было. Надеюсь, что со временем вместо версий появятся официальные документы, которые наконец "расставят точки над і". Надо, чтобы правда стала известна как можно скорее. К этому обязывает память о каждом из 657 моряков, погибших при аварии (или теракте?!).

– Хотя и был наш разговор о событиях трагических и печальных, но не хочется заканчивать его на столь грустной ноте. Я знаю, Николай Михайлович, что летом вы в кругу родных и близких будете отмечать свое 75-летие. Вот и есть повод от имени читателей "Индустриалки" пожелать вам здоровья, благополучия, оптимизма.

– Спасибо, буду стараться!
 

Линкор "Новороссийск" – бывший итальянский крупный корабль "Юлий Цезарь". Строился на верфях в Генуе. Заложен 24 июня 1910 года, спущен на воду 15 октября 1911 года. Длина 186,4, ширина 26,6, средняя осадка – 10,4. Двигатели обеспечивали скорость до 32 узлов (60 км в час). После войны по репарации был передан Советскому Союзу. В феврале 1949 года на линкоре был поднят советский военно-морской флаг. По полному штату на корабле было 1462 человека, из них 70 – офицеры, 266 – старшины.

29 октября 1955 года на линкоре "Новороссийск" произошел взрыв. По данным, приведенным газетой "Совершенно секретно" в 2008 году, список погибших в результате взрыва, по все еще уточняющимся сведениям, насчитывает 657 человек.